Поймав в обеденный перерыв координаторов из программы Меноры «Уход на дому», решила наконец расспросить, из чего склеена программа, как она внутри устроена, как все работает. Если и вы не представляете себе (а об этом и правда мало кто знает), то читайте интервью с Екатериной Солдатовой и Антониной Заболотных: как относятся к подопечным в программе и какой тут главный постулат.
Девочки, с чего начинается ваш день?
Тоня: С того что, допивая свой кофе в 8 утра, получаю какое-нибудь сообщение от патронажного работника: «Заболела. Быть у подопечного не смогу» или «Договорилась с подопечной, что буду не к 9, а к полудню».
Это не страшно, все можно решить. Но такие моменты немного выбивают из колеи.
— Любишь порядок?
Тоня: В нашей работе без порядка ведь никак. У нас в руках огромный объем информации. И мы должны сформировать логистическую схему по взаимодействию между 300 подопечными 250 патронажными работниками. И это не просто схема, она завязана на четких правилах и критериях.
— То есть это не просто так: есть бабушка, к ней приставлена сиделка?
Тоня: Ой, нет конечно! Чтобы для каждой конкретной бабушки или каждого конкретного дедушки выбрать патронажного работника нужно пройти длинный путь. И здесь столько всего. Например, наше знакомство с подопечным (координаторы знают про пожилых все: его заболевания, особенности требуемого ухода, нюансы характера, историю его жизни, а если у него есть родные, то и про них все-все, с соседями знакомимся обязательно).
И с патронажным работником вам-координаторам тоже ведь нужно познакомиться?
Катя: Конечно! Это важная часть. В процессе знакомства мы должны понять подходит ли соискатель именно для нашей программы. К слову, не все осознают, что предстоит делать. Кто-то подразумевает под этой работой своевременную подачу супчика и чтение книг пожилому. Но все случаи разные. И в каждом конкретном — патронажный работник должен выполнять очень разные обязанности.
Кроме всего прочего, сотрудник должен пройти обучение, чтобы уход был профессиональным и с медицинской и с человеческой стороны.
Общение с пожилым человеком должно быть в полном смысле слова общением, по-настоящему уважительным. И первый постулат: уважение к подопечному как к личности. Этот постулат соблюдается беспрекословно. Несмотря ни на какие заболевания, деменцию и прочее.
Все наши девочки из патронажа могут не только ухаживать и кормить, но и заниматься с подопечным (сопровождать выполнение физических упражнений и помогать делать упражнения по сохранению памяти), оказывать первую медицинскую помощь.
Тоня: Но отправив патронажного работника «в большое плавание», мы держим руку на пульсе. Во-первых, довольно часто происходят ситуации, когда нужна наша помощь. По сути, мы на связи круглосуточно. Скажем, бабушке стало плохо, патронажный работник может запаниковать, разволноваться и сразу не сообразить, что делать (хотя, конечно, они весь алгоритм знают). В таких случаях они звонят нам, а мы помогаем, проговариваем алгоритм действий: позвонить в скорую, службу спасения, сообщить родным и т.д. Я понимаю, когда что-то подобное случается, тебя трясет, ты не всегда можешь думать адекватно. И хорошо, что есть дополнительный мозг (наш) и взгляд со стороны.
— О том, как идут дела у подопечного патронажные работники должны вам рассказывать?
Катя: Это обязательно. Постоянный мониторинг — основная задача: как идут дела, как себя чувствует подопечный и, что очень важно, если общение с пожилым только-только началось — сошлись ли люди друг с другом, подстроились ли, комфортно ли им вместе. Если что-то не клеится — мы подбираем для подопечного другого человека.
— Словом, вы регулируете систему работы, выстраиваете логистику: что, кто, когда и с кем, к кому направить работника, где найти что-либо для подопечного?
Катя: Да, верно. Что касается патронажных работников: безусловно, все они разные и все они люди. Есть те, которые умеют самостоятельно все очень четко планировать, вовремя сообщать об изменениях в своем расписании, при необходимости меняться с коллегами по времени. Но есть и иные. С ними необходимо все пошагово решать, прописывать, напоминать. И это одна из задач координаторов программы.
— Сколько всего координаторов в «Уходе на дому»?
Катя: Я, Тоня и Алина Мелешко — мы работаем с Екатеринбургом и ближними городами. Кроме того, подопечные распределены между нами по районам города. А в Нижнем Тагиле координирует работу Ольга Янгирова, в Перми — Катя Федорушенко и Елена Ендовицкая, в Тюмени — Галина Александровна Науменко.
— У каждого координатора есть своя задача, закрепленная только за ним?
Катя: Да, есть обязанности, которые мы распределяем между собой. Каждый выполняет вверенное ему направление. Я осуществляю общий контроль. Кроме того, работаю с другими городами, контролирую и их. Алина, например, занимается закупкой бытовой химии. Тоня —закупкой средств личной гигиены, контролирует потребности подопечных, изменения в в состоянии здоровья, а также — организует обучение патронажных сотрудников.
— Обучение сотрудники должны обязательно проходить?
— Есть направления обучения, которые проходить обязательно. Например, вводный курс по правилам нашей работы. А есть обучение, которое касается околомедицинских вопросов, ухода за лежачими больными. И для некоторых сотрудников патронажа, тех кто имеет медицинское образование, в таком обучении нет необходимости. Кроме того, есть сотрудники, которые специализируются на бытовом уходе (уборка квартиры, приготовление пищи, покупка продуктов и прочее) — для них тоже это обучение необязательно.
— Подопечные попадают в программу «Ухода на дому» по определенным критериям?
Катя: Да, верно. Прежде всего, все подопечные должны быть в базе фонда «Менора». А дальше мы смотрим, может ли человек попасть в программу «Ухода», какое количество часов помощи подопечный может получить с учетом наших возможностей. Большая часть финансирования распределяется на тех, кто находился в эвакуации во время Великой Отечественной войны (такие условия основного донора этой программы). Потом через анкетирование мы получаем данные о состоянии здоровья, социальном и финансовом положении пожилого человека. Из всего этого складывается очень разный комплекс услуг, которые мы имеем возможность оказывать. Бывает, что старенький и больной дедушка, без родственников, без всякой помощи, с мизерной пенсией не может по критериям донора ни на что рассчитывать. Тогда мы ищем другие возможности поставить его в программу: просим помощи у членов общины. На одного пожилого необходимо чуть меньше 9 000 рублей в месяц. За последние месяцы удалось помочь троим таким подопечным. Мечтаем, чтобы помощников становилось больше.
— В чем сложность вашей работы и почему вы здесь работаете?
Катя: Когда-то, после окончания медицинского колледжа я поняла, что для медицины слишком впечатлительная, но работать с людьми хотела, поэтому пошла в социальную сферу. И не жалею. Разве что часто одолевает обида от того, что многие из тех, кому помощь очень нужна, не могут ее получить. А помочь хочется всем нуждающимся.
У нас такая работа… мы по сути медиаторы между подопечными, его родственниками и патронажными работниками. Недовольные всегда найдутся, но к каждому человеку нужно найти свой подход.
Тоня: Я люблю людей. И терпеть не могу скучную работу. А с людьми никогда не скучно. Может быть сложно, может все бесить — но точно не скучно. Одни только знакомства с подопечными чего стоят! Приходишь к ним вроде бы по делу, а потом слышишь такие удивительные истории жизни!
— То есть в конце дня всегда чувствуешь, что выполнила свою миссию, удовлетворение от работы?
— Не всегда. Бывает, что не получается сделать что-то. Ведь мы часто упираемся в правила. Больше положенного дать не можем, даже если очень хотим. Стараемся искать обходные пути. Но это не гарантия того, что подопечный получит то, что ему нужно. Это тоже огорчает. Не всегда выходишь с ощущением победы над обстоятельствами. Но все-таки мы работаем для того, чтобы решать задачи и делать все, что можем для того, чтобы помогать жить и улучшать качество жизни пожилых.
